|
|
Количество статьи: 297
Статьи за 24 часа: 0
[ Все статьи | Поиск | Top 10 | Категории ]
Парадокс нашего бытия
Наше бытие содержит в себе неустранимый парадокс. А точнее – оно само и является таким парадоксом с точки зрения логики. Математически это парадокс ссылки на себя, а если перевести его суть на язык литературы, то это парадокс присутствия автора повествования в самом повествовании. Философы называют этот парадокс сингулярностью нашего Я. То есть невозможностью объяснить наше я, указать его местонахождение в каждый данный момент времени каким-то последовательно рациональным образом. В математике такие объекты называются невычислимыми, то есть непредставимыми в виде машинки Тьюринга. Машинка Тьюринга – это простейший вычислитель, который совершает простейшие арифметические действия в соответствии с указаниями программы, которая записана на бумажной ленте, движущейся через эту машинку. При этом в каждый данный момент машинка производит то действие, которое записано на кусочке ленты, находящейся в этот момент времени в машинке. В машинке Тьюринга нет парадокса ссылки на себя: если считать Я находящимся в программе, то сама машинка лишена какого-либо следа этого Я – это просто механизм, орудие труда, которым пользуется это Я. Если считать Я находящимся в самой машинке, то программа – это чисто внешнее воздействие на это Я, не имеющее ничего общего с самой машинкой. Но если допустить, как это сделал фон Нейман, что в программе машинки Тьюринга записан алгоритм построения этой машинки при помощи самой машинки, то возникает тот самый парадокс бытия, который мы несем в себе всю свою жизнь.
И дело тут совсем не в геноме и фенотипе, как чаще всего интерпретируют самовоспроизводящийся автомат фон Неймана. Дело в самом нашем мышлении, в том кто принимает решения внутри нас и где он в действительности находится. Нейрофизиологи со времен Ухтомского знают, что принимающее решение Я в различных ситуациях и в разные моменты времени локализовано в разных частях мозга. Ухтомский назвал это Я „доминантой“. И это Я определяет то, что наш мозг видит и помнит в данный момент времени, при данной конфигурации его активности. Если пользоваться образом машинки Тьюринга, то доминанта определяет какие куски программы машинка будет считывать, а какие не будет замечать вовсе. Но как же тогда быть с памятью?
„Но память, мой злой властелин,
Все будит минувшее вновь“
Память, а еще импринтинг или запечатлевание внешних образов, которые становятся частями нашего внутреннего Я, - это ли не образ нашего Я, которое является подлинным автором наших поступков и всей нашей жизни. И как же с ним соотносится временное Я-доминанта нашего мозга. Кто из них является нашим подлинным Я?
И сколько их может быть? Ведь в психологии известен феномен множественных личностей, как в случае доктора Джекилла и мистера Хайда у Стивенсона. Это ситуация, когда одна и та же машинка Тьюринга переключается с одной программирующей ленты на другую. И тогда выбор осущетвляет то самое временное Я-доминанта самой „машинки“. Я выбирает Я, которое управляет этим Я? Вот это и есть парадокс ссылки на себя, петля обратной связи, стянутая вокруг нашего Я, ускользающего от нашего понимания. Нельзя понять парадокс, не избавившись от самого парадокса. Сразу вспоминаешь Пушкинского Сальери: „Музыку я разъял как труп...“ Это естественный путь разрешения парадокса, и этим путем человечество давно пришло к признанию отдельности души и тела. И наше авторское Я издавна связывают именно с душой, тогда как тело и мозг являются просто орудиями бытия души. Отдельность души и тела восстанавливает логику машинки Тьюринга, а значит „вычислимости“ или понимания нашего бытия: душа играет роль программы, а тело – роль самой машинки. А само наше бытие оказывается виртуальным, если пользоваться современным языком. Получается, что Сальери прав: чтобы понять „музыку“ бытия, нужно отделить душу от тела, то есть умертвить его. При этом „музыка“ стихнет и в тишине небытия душа вспомнит все и все поймет. Вот почему Платон называл познание „вспоминанием“
„Вспоминание“ Платона иначе называются грезами наяву или медитацией, а может быть и снами. В этом состоянии наш мозг-машинка Тьюринга свободно пропускает сквозь себя всю „ленту“ программы нашей души, рассматривая различные реализованные и нереализованные в реальности события и ситуации. А сам мозг во время сна становится чисто телесным органом, который занимается починкой тех функциональных систем организма, которыми во время бодрствования заведует только спинной мозг. Об этом говорит висцеральная теория сна Пигарева. В состоянии „вспоминания“ наше Я отождествляется со всей программой-душой. Косвенно об этом свидетельствует то, что в своем осознании мы ощущаем себя всегда в одном и том же возрасте – около тридцати лет. Интересно, что и в более молодом возрасте это так: я помню, как еще в школе в 15-17-летнем возрасте я, уносясь своим воображением в мир мечты, рисовал себя на уроках в учебнике истории в облике, который обрел только к 30 годам.
В силу парадоксальности бытия, бытие и знание дополнительны друг другу: бытие совершается там, где знание становится невозможным, а знание возможно там, где нет места для бытия. Наше бытие совершается в бодрствовании, когда наш мозг-машинка Тьюринга „видит“ только маленький фрагмент программы нашей души. В этом состоянии мозг не знает нашу душу, не знает всего нашего Я. А в измененном состоянии сознания, вроде медитации или сна, бытие нашего Я прекращается – в этих состояних Я нашего мозга вообще исчезает. И тогда мозгу открывается знание о программе нашей души – знание Я нашей жизни, нашей судьбы. Поэтому сны часто бывают пророческими. Так разрешается парадокс бытия нашего Я, но захотим ли мы ради такого знания отказаться от радостей своего парадоксального бытия, к чему призывают нас мистики и маги? На этот вопрос каждый должен ответить себе сам.
|
Дата: 23.04.2019, Просмотров: 1052
|
|
|
