Игорь Юрьевич Кобзев
Философские эссе для всех, кто разочарован в современном образовании
www.kobzev.net 

Меню

На начало
Об авторе
Книга
Романы
Сценарии
Статьи
Галерея
Видеолекция
 
Статьи
Количество статьи: 297
Статьи за 24 часа: 0
[ Все статьи | Поиск | Top 10 | Категории ]

Обратная перспектива

     Роль и значение обратной перспективы в иконописи и живописи вообще описал отец П. Флоренский в начале ХХ века, и подробно изучил академик Б. Раушенбах в конце этого века. Прямую перспективу открыли итальянские художники эпохи Ренессанса. Она превращает картину в окно, открытое для зрителя. Через это окно человек взирает на мир, в котором он сам не присутствует. Соответственно, обратная перспектива иконописи превращает икону в окно для лика, изображенного на ней. Через это окно лик взирает на мир, в котором находится и сам предстоящий перед иконой человек.
     Однако обратная перспектива не была до сих пор осмыслена в качестве философского понятия. Попытаемся восполнить этот пробел.
       Понятие «песпектива» отражает ориентацию человека по отношению к окружающему миру. В случае «прямой перспективы» человек выступает как организатор пространства и мира для самого себя – это эгоистичекая ориентация в мире. Здесь «я» рассматривает мир, и мир существует для «я», рассматривающего его. Совсем иное положение человека в модусе обратной перспективы – здесь «я» оказывается частью мира, предстоящего перед ликом, для которого существует и это «я» и этот мир. Это ориентация смирения и аскезы своего эго.
        В разные периоды своей жизни человек оказывается в состояниях, которые могут быть охарактеризованы как преимущественно прямая или преимущественно обратная перспективы. Так, детство до года – это преимущественно прямая перспектива младенческого эгоизма: здесь эго ребенка выстраивает весь мир концентрически вокруг своего аболютного «Хочу!». При адекватном воспитании (т.е. без болтовни о «правах ребенка») в возрасте от года и до периода полового созревания сознание ребенка постепенно входит в модус обратной перспективы «предстояния» перед обязательной для него волей взрослых. Половое созревание дает мощный гормональный стимул для возвращения к прямой перспективе исходного «Хочу!». Подростковый и юношеский эгоизм часто тянется до самой старости и метко называется в Чехии «застуженной пубертальностью». Но есть в жизни человека несколько периодов, когда он может обратиться к состоянию обратной перспективы. Это может случиться в «возрасте Христа», когда организм встречается впервые со старением, это может случиться в возрасте, когда собственные дети становятся взрослыми и стареющий человек остается один на один со старостью и смертью. Перед ликом смерти эгоизм выглядит абсурдно, а обратная перспектива «предстояния перед вечностью» способна внести покой и умиротворение в душу. С этой точки зрения становятся особенно понятными слова Христа: «Будте как дети, ибо их есть Царсто Божие», причем сказал он это, имея в виду как раз детей в возрасте обратной перспективы. Поэтому слова эти нужно понимать так: «Будте в обратной перспективе, тогда вам откроется Царство Божие».
      Более того, с этой точки зрения мы можем грехопадение Адама, описанное в Библии, понимать как потерю им обратной перспективы ориентации в мире. Это произошло, видимо, в эпоху Гомера, когда у человека стало доминировать левое языковое полушарие мозга, и человек впервые осознал себя субъектом принимаемых решений (это можно назвать «синдромом Одиссея»). Такая прямая перспектива свела богов с небес на землю и уравняла их с человеком. И вместе с тем сделала человека одиноким и покинутым в мире. М. Хайдеггер назвал это человеческое положение в мире «заброшенностью». Она влечет за собой состояние «заботы» (Хайдеггер), в котором и заключается суть проклятия Бога, наложенного на Адама. Забота о выживании организует мир человека в «кокон времени», который он плетет каждым своим действием, связывая его с прошедшим опытом и с предстоящими заботами. Прямая перспектива неотделима от временности мира. В этом мире человек непрерывно занимается фабрикацией (А. Бергсон) себя и времени. Можно сказать, что он стоит у конвеера, имя которому «время», и непрерывно достраивает себя в соотвествии с требованиями своего эго. Человек в прямой перспективе – трудоголик, и в этом заключалось проклятие Бога, когда Адам изгонялся из Рая: «В поте лица своего будете добывать хлеб свой». Тут даже не о «поте лица» речь, а о страхе одиночества своего эго в мире, и страх этот бедняга трудоголик заглушает работой, единственный смысл которой заключается в плетении «кокона времени». В этом «коконе» «личной истории» (К. Кастанеда) человек пытается спасти свое эго. Но смерть, увы, несовместима с прямой перспективой человеческого эго (каламбур: смерть бесперспективна), и мир трудоголиков вообще выводит смерть за пределы сознания – акт смерти в западном мире так же скрыт от взоров общества, как свалки и канализации. А между тем Христос говорит: «Будте как птицы небесные, которые не заботятся о пропитании, но Господь питает их». Христос существует вне хайдеггеровской «заботы», а значит и вне прямой перспективы и призывает своих последователей обрести обратную перспективу постоянного предстояния перед Богом.
     Прямая перспектива ассоциируется у человека с процессом жизни или бытия, ибо жизнь есть адаптация, а прямая перспектива как раз и адаптирует «среду обитания» – окружающий мир – для удобного в нем существования человеческого эго. По Хайдеггеру забота адаптации как раз и есть основная характеристика бытия. Тогда встречаясь с ситуациями обратной перспективы, человек невольно воспринимает их как отрицание бытия и жизни, как смерть эго. Это состояние «неделания» (К. Кастанеда), которое для трудоголика неотличимо от смерти. Это состояние «остановки внутреннего диалога» (К. Кастанеда), когда левое вербальное полушарие мозга перестает быть доминирующим и его несмолкающая болтовня перестает плести паутину кокона времени, за которую и держится наше эго, как за нить Ариадны. Остановку этого диалога Д.В. Осадчий называл активностью, противопоставляя ее адаптивности. Кастанеда для описания этой ситуации также использует метафору смерти – он называет ее «взять смерть своим советчиком» или, как говорят православные аскеты, «умереть для мира». Заметим здесь, что этот аскетизм не означает отказа от деятельности в миру, но означает изменение мотивов этой деятельности. По Кастанеде человек может заниматься тем же бизнесом, что и раньше, но при этом быть остраненным от его результатов. Мы бы сказали – не ставить свое эго в положение прямой перспективы. Это то, что по-видимому не удалось осуществить самому Кастанеде, - он слишком увлекся продвижением своего бизнеса – комплекса упражнений «тенсегрити» – и это погубило его. По Кастанеде человек, удерживающийся в модусе обратной песпективы, называется «безупречным воином». Древние маги Мексики, как и сам Кастанеда, не смогли удержаться в безупречности, и пали жертвами прямой перспективы своего эго.
    Быть может и понятие греха нужно рассматривать не в аспекте «что», а в аспекте «как», т.е грехом является не какая-то деятельность, а ориентация себя в этой деятельности. Грешной является любая деятельность, которая привязывает нас к нашему эго и связанной с ним прямой перспективе. И напротив, безгрешной является та же деятельность в модусе обратной перспективы. Смысл системы постов и запретов состоит в том, чтобы обратить, перевернуть прямую перспективу в обратную. И когда это происходит, то сами запреты теряют смысл. Так, например, святые старцы не всегда соблюдают посты.
    Эту идею безгрешности или безупречности под именем «монах в миру» в конце своей жизни активно разрабатывал Достоевкий и даже изобразил такого человека «в обратной перспективе» – Алешу Карамазова. Восточные духовные практики, такие как йога, дзен-буддизм, даосизм, тантра, - все занимаются переведением сознания человека в состояние обратной перспективы, превращением «делания» эго в «неделание». Особенно это наглядно в тантризме, где секс переводится из прямой перспективы вожделеющего эго, в обратную перспективу предстояния некой космической энергии. Если использовать китайские термины «инь» и «ян», то можно сказать, что прямая перспектива – это ориентация «ян», а обратная перспектива – это ориентация «инь». Т.е преход к обратной перспективе связан с переходом к женскому мировосприятию. Быть может с этим связана пронизывающая всю русскую философию философема Софии, которую открыл Вл. Соловьев, развил отец С. Булгаков и описал великий визионер Д. Андреев.
      Мирское искусство – это «ян»-искусство, а иконопись – это «инь»-искусство. Есть и некоторое промежуточное сотояние или ориентация сознания – это рефлексия над своим эго в сотоянии прямой перспективы. М. Бахтин назвал это сотояние «авторской позицией», а В. Шкловский – «остранением». Это действительно странное с точки зрения прямой перспективы состояние – в нем мы впервые отдаем себе отчет, что мир перед нами создан в соотвествии с «Хочу!» нашего автора-эго и что мир этот не единственно возможный и может быть изменен с изменнением самого автора-эго. Отсюда остается один шаг до перехода к обратной перспективе смирения или смерти своего эго-автора. Это переход от мира-картины к миру-иконе. Икону нельзя разглядывать как картину -  перед ней можно только молиться. А любая молитва имеет одно единственное содержание – открытость воле того, кого изображает икона. Православные монахи говорят, что каждую молитву нужно заканчивать фразой: «Да будет на все святая воля Твоя», в которой и заключается универсальное содержание молитвы. Блаженный Августин молился: «Не дай мне того, что я желаю, но дай мне возжелать то, что Ты даешь». Об этом говорит Христос: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Божие». Т.е «нищие духом» – это отказавшиеся от своей воли, или обретшие состояние обратной перспективы по отношению к Богу. А Царство Божие – это и есть мир, организованный в соотвествии с принципом обратной перспективы по отношению к Богу. В этом и заключается религиозное «спасение» – это восстановление той ориентации обратной перспективы, в которой существовал Адам в Раю, т.е. Рай с этой точки зрения ничем не отличается от Царства Божиего – это мир в обратной перспективе. Христос потому является Спасителем, что разъяснил человеку Благую весть о возможности изменить свою ориентацию в мире – восстановить состояние обратной перспективы.
    Если, согласно М.Бахтину, суть эстетики сводится к реализации авторской позиции, то икону в принципе нельзя оценивать эстетически, поскольку человек перед иконой не может занимать авторской позиции. С другой стороны формула Достоевского «Красота спасет мир» может быть теперь интерпретирована конструктивно. По сути Достоевский говорит, что развитие эстетического чувства приводит человека к авторской позиции, от которой уже совсем недалеко и до позиции обратной перспективы, а обратная перспектива это и есть спасение мира. Такое переходное состояние эстетики можно наблюдать в некоторых произведениях искусства. Например, в стихотворении А. Фета:

«Как будто волею всезрящей
На этот миг ты посвящен
Глядеть в лицо природы спящей
И понимать всемирный сон»

Здесь «лицо природы спящей» становится тем ликом, который взирает на поэта и читателя из обратной перспективы стихотворения. А «всемирный сон» напоминает нам, что каждое состояние обратной перспективы является подобием и приближением к тому состоянию «абсолютной» обратной перспективы (в частности и в смысле, что «у пациента уже нет  перспектив»), которое называется смерть. Недаром так искажается лицо печатью смерти у тех, кто прожил свою жизнь в модусе прямой перспективы, и так просветляется лик тех, кто в жизни своей искал обратной перспективы (так просветлился лик Пушкина после смерти по свидетельству Жуковского, а просветление лика Достоевского даже осталось запечатленным на его посмертной маске).
       Современная западная культура (или, как ее выразительно назвал О.Шпенглер, «фаустовская культура») родилась в эпоху Ренессанса и является культурой прямой перспективы (последняя не случайно была открыта именно в эту эпоху). За прошедшие четыре столетия эта ориентация культуры усиливалась, порождая атеизм эпохи Просвещения, промышленные и социальные революции. Все, что западный человек связывает с самым дорогим для него понятием «прогресс», есть непрекращающаяся экспансия его эгоизма. Финалом этого процесса, названным Шпенглером «Закатом Европы», стала эпоха мировых войн в ХХ столетии. Отец П. Флоренский еще в начале этого века говорил о конце Ренессансной эпохи и о необходимости перехода к «Новому Средневековью», под которым он понимал возвращение человека к обратной перспективе, завещанной Христом (не случайно именно в это время Флоренский обнаружил феномен обратной перспективы в иконописи). До сих пор этого перехода не произошло, но на протяжении ХХ века произошли интересные трансформации в ориентации человека в мире.
       С. Хоружий описал главную тенденцию культуры ХХ века как ряд «инверсий». Этот термин свободно ассоциируется с нашим пониманием перспективы, и по отношению к последней его надо понимать как переход от обратной перспективы к прямой. Первая по времени инверсия, согласно Хоружему, была социальной – это эпоха революций между мировыми войнами. Ее очень точно охарактеризовал Х. Ортега-и-Гассет как «восстание масс». Это был массовый переход к позиции социального эгоизма. Его характеризует приоритет прав и забвение обязанностей. Вторая инверсия связана с сексуальной и психоделической революцией 60-х годов. Здесь человеческое «Хочу!» практически стало безмерным, охватив весь объем культуры. Оставалась только виртуальная область метафизики. Вот с ее-то инверсией и связана по Хоружему современная эпоха. Последняя проявляется в экспансии различных тоталитарных и сатанинских сект и движений, самым ярким представителем которых является вахабитский терроризм.
        Но С.Хоружий не обратил внимание на еще один вид инверсии в той же виртуальной области, который связан с электронными средствами массовой информации и интернетом. Реклама, компьютерные игры, голливудские фильмы освоили модус обратной перспективы, характерный для иконы, - фактически они стали иконой нашего времени: человек проводит часы перед экраном монитора и телевизора в состоянии обратной перспетивы, т.е. будучи частью того виртуального мира, который на него льется с экрана. Здесь человек действительно «нищ духом», однако «богат» страстями, эксплуатируя которые реклама навязывает человеку виртуальную фабрикацию его эгоизма, т.е. ориентирует человека в виртуальной прямой перспективе. Вот тут к началу ХХI века сложилась неожиданная (но предсказанная в Апокалипсисе Иоанна) ситуация, когда стремление человека избавиться от прямой перспективы культуры Нового времени, толкает его в ловушку «виртуальной обратной перспективы», которую эксплуатируют  силы, желающие удержать человека в модусе прямой перспективы. Силы эти уместно будет назвать Антихристом, ибо они используют ту же ориентацию сознания, что и Христос, для прямопротивоположных целей.
      В начале ХХ века К. Малевич нарисовал свой «Черный квадрат» как икону новой эпохи, интуитивно угадав суть ориентации сознания в начале ХХI века. Сейчас «черные квадраты» телевизоров и компьтеров выполняют роль иконы в каждом доме. Перед этими иконами предстоит ежедневно почти все человечество. Поэтому сейчас почти не нужно объяснять, что такое обратная перспектива. Но сейчас, как никогда ранее, оказывается актуальным лозунг Достоевского «Красота спасет мир». Ибо открытие человеком для себя красоты открывает ему его самого в авторской позиции, а это позволяет ему остраниться (перестать отождествляться) от того виртуального мира, в который его опускает ежедневно «личина» монитора. И тогда человек сможет заметить присутствие истинных икон и ликов в мире.


Дата: 24.12.2004, Просмотров: 5425


Articles © ZiZ
phpMew © ZiZ 2004