Игорь Юрьевич Кобзев
Философские эссе для всех, кто разочарован в современном образовании
www.kobzev.net 

Меню

На начало
Об авторе
Книга
Романы
Сценарии
Статьи
Галерея
Видеолекция
 
Статьи
Количество статьи: 297
Статьи за 24 часа: 0
[ Все статьи | Поиск | Top 10 | Категории ]

Невопрошаемость ответа

   Поиск ясных ответов на вопросы, адресованные Природе, составляет содержание науки. Поиск ясных вопросов, исчерпывающе объемлющих тот «ответ», которым является Природа, составляет живое содержание философии. Поэтому Платон и говорит, что философия начинается с удивления очевидному, т.е. с вопроса, который прежде ни у кого не возникал.
   В одной из своих лекций отец Александр Мень сказал приблизительно следующее (цитирую по памяти): Христос принес в наш мир «тайну Ответа», в то время как во всех других религиях человек тяжкими усилиями добывает ответы на свои вопросы о тайне мире.  Т.е. «Ответ  Христа» оказался превосходящим те вопросы, которые был способен задать человек. Евангелия – это документальные свидетельства тупости людей перед  лицом этого Ответа. Согласно К. Юнгу, явление Христа было Ответом Бога на молчание Иова, которое означало моральное поражение Бога. Трансцендентный Бог – автор программы, порождающей виртуальную реальность нашего мира (как сейчас думают о мире многие физики), после случая с Иовом возжелал своей имманентности (единосущности) этой программе и воплотился в нее через личность Христа. Это был Ответ, который еще некому было понять, - Ответ, для которго в человеке еще не родился вопрос.
      Человек может постичь только тот ответ, который не превосходит по своей сложности задаваемый вопрос. Человек ощупывает окружающий мир «рецепторами» своих вопросов, но «ответы», для которых у человека еще нет соответствующих рецепторов, остаются для него непонятными. Его вопросы программируются его жизнью – бытом и бытием – эти вопросы являются частью программы, обращенной к самой этой программе. Но вопрос об Авторе программы, оказывается «ортогональным» любому опыту, существующему внутри программы. Поэтому, когда Автор входит внутрь программы, происходит трансформация самой программы, а значит у тех, кто обитал в «виртуальной реальности» этой программы, и нет языка, на котором они могли бы понять произошедшее. Автор приносит ответ, на который у Его созданий нет адекватного вопроса. Вопрос Пилата: «Что есть истина?» принадлежит как раз этой «виртуальной реальности», внутри которой невозможно постичь ответ Автора: «Я есть Истина».
       В греческой философии «ответ Автора» именуется «Логос». Логос – это то, что делает из хаоса реальности  космос. А космос – это то, что можно вопрошать. Космос постижим посредством тех вопросов, которые уже есть у человека. Если пользоваться определением силлогизма у Аристотеля, то Логос – это большая посылка силлогизма, а вопрос человека – это малая посылка, тогда сам силлогизм – это ответ на том уровне реальности, на котором задан вопрос человека. Логос превращает человеческий вопрос к реальности в осмысленный – в «отвечаемый» вопрос. И множественность возможных вопросов превращает космос Логоса в полионтичную реальность. Констатация полионтичности (многореальности) мира была главным достижением греческой мысли в лице Василия Великого и Исаака Сирина. Но прежде, чем это осознание было достигнуто, должен был появиться св. Иоанн, который отождествил Христа с Логосом. Но это, в свою очередь, стало возможным только после интеллектуальной революции, совершенной Сократом.
     Все философы, задававшие свои вопросы миру до Сократа, справедливо стали называться после Сократа «досократиками», ибо их вопросы были вопросами об Авторе программы, задаваемые в терминах виртуальной реальности самой программы. Каждый из досократиков пытался понять Автора в терминах Его творения: Гераклит – в терминах огня, Фалес – в терминах воды, Анаксимандр – в терминах апейрона (вакуума современной физики), Демокрит – в терминах атомов. И только Сократ сумел повернуть вектор внимания философов от внешнего мира к личности того, кто «знает, что он ничего не знает», но является предпосылкой всякого знания. Осмысление этой предпосылки в школе Праменида и школе Гераклида привело к концепции Логоса как Топоса – той универсальной Формы, внутри которой становится возможным человеческое понимание. В этой интеллектуальной традиции был воспитан и св. Иоанн, что позволило ему узнать в откровении явления Христа феномен, апофатически (скрыто, не явно) содержавшийся в концепции Логоса. И тогда прозвучали бессмертные слова Евангелия: «Вначале был Логос, и Логос был у Бога, и Логос был Бог... И без Него ничто не начало быть, что начало быть...».
        Полионтичность реальности высекается подобно искрам из Логоса под ударами множественности вопросов, задаваемых человеком. Это продукт диалога, который ведет человек с Логосом. Но существует мистическое восприятие Логоса, как личности Христа, которое называется «любовью». В этой любви замолкает диалог и исчезает множественность ответов. Мир постигается и созерцается как единство в Личности его Автора. При этом в человеке исчезает субъект вопрошания – «эго» - и рождается  универсальный субъект созерцания Логоса – «Самость». В этой мистической трансформации совершается в преображенном виде мистерия  смерти и воскресения Христа в личности человека. Человек обнаруживает пустоту своего «я» и принимает в эту пустоту Христа – в этом суть мистики от Дионисия Ареопагита до Майстера Экхарта.
        Со времен Пифагора созерцательная жизнь у греков считалась выше жизни ради действия или жизни для наслаждения. Субъектом последних является ненасытное человеческое эго, субъектом первой является Самость. Вместе с тем эго является субъектом вопрошания мира, а Самость – субъектом принятия ответа без вопрошания. Такое принятие мы склонны называть любовью. Самость, т.о., является субъектом любви – любовного отношения к миру и к Автору этого мира. Активизация Самости в человеке означает гибель эго. Поэтому так страшна любовь и так близка она от смерти. Гибель эго снимает ограничения субъективности и делает возможным обратить любовь ко всему миру, что делает человека равновеликим Автору этого мира – т.е. обоживает (термин Григория Паламы) человека. Эго, не обладающее способностью такой любви, пытается заменить ее различными технологиями будь-то магическими или техническими, которые являются реализациями того обещания, которое дал в Раю змий Адаму и Еве: «Будете, как боги». Но так же как метастазирующая в организме опухоль не может воспроизвести своим существованием полноценный симбиоз двух организмов, так и никакая технология не может заменить собою любовь. Любовь – это принятие ответа, а технология – это маниакальное продолжение вопрошания.
       Может быть наиболее адекватно постигли природу невопрошаемого Ответа дзен-буддисты (недаром о. Серафим Роуз говорил, что если бы не отсутствие Христа в представлениях дзен-буддистов, то они были бы тождественны в своем мироощущении православным христианам). Коан дзен-буддизма – это вопрос, ответом на который является трансформация вопрошающего субъекта, т.е. смерть субъекта в том виде, в каком он существует. Этот акт отвечания освобождает в субъекте место для принятия внутрь себя мира в том виде, в каком он существует в реальности, а не в том, каким мы его вырезаем из реальности своими вопросами. Дзен-буддистский  коан разрушает эго и освобождает место для Самости. Если теперь Самость направит свою любовь на Христа, тогда она примет невопрошаемый Ответ Бога в личности Христа. Если Самость направит свою любовь на мир, то она примет Ответ в форме Будды.
      Коан – парадокс. Воспринимаемый как вопрос коан является ключом к трансформации субъекта. Воспринимаемый как ответ коан является догматом веры – о. Павел Флоренский писал, что догматы религии обязательно антиномичны (противоречивы), ибо только противоречие может вызвать необходимость активизировать в человеке иные способности сознания, кроме интеллекта. Т.е. коан является вопросом, адекватным Ответу Автора этого мира. Ответ Автора вопрошаем, но только вопросом, лишенным человеческого смысла. Такова бессмысленность Евангелий, если изъять из них личность Христа, такова бессмысленность сократических диалогов Платона, если изъять из них фигуру Сократа, за которой постоянно маячит парадокс: «Я знаю, что ничего не знаю».
        Невопрошаемость Ответа или парадоксальность вопросов отделяет область религии от области философии, в которой вопросы подразумевают наличие или возможность ответа на них. Граница между религией и философией образует форму разума в данной культуре. Эту форму греки называли Логосом. «Внутри» Логоса может существовать философия (и наука), ее вопросы к природе имеют смысл и ответ, «вне» Логоса существет невопрошаемый хаос, в котором властна только любовь к Автору этого хаоса. (Интересно, что форма Логоса в пространстве вопрошания будет иметь фрактальный вид, ибо в каждой точке вопроса, на который есть ответ, будет существовать множество вариаций этого вопроса, которые делают его парадоксом (неотвечаемым вопросом или коаном)).


Дата: 24.12.2004, Просмотров: 2773


Articles © ZiZ
phpMew © ZiZ 2004